Совет Адвокатской палаты г. Москвы опубликовал решение о прекращении статуса адвоката, который вступил в уголовное дело в качестве защитника путем использования личных связей с работниками правоохранительных органов для оказания содействия следователю.
5 августа 2022 г. подразделением Следственного комитета РФ одного из городов Подмосковья было возбуждено уголовное дело по факту убийства двух лиц. На следующий день сын убитых – П. был задержан по подозрению в совершении этого преступления. 7 августа в уголовное дело в качестве защитника П. вступил адвокат С., предъявив ордер на предварительном следствии на основании соглашения. После этого с подозреваемым были проведены ряд следственных и иных процессуальных действий с участием защитника. В этот же день П. было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
8 августа перед рассмотрением судом ходатайства следователя об избрании П. меры пресечения в виде заключения под стражу обвиняемый отказался от защитника. Впоследствии П. подал жалобу в Адвокатскую палату г. Москвы, требуя привлечь адвоката С. к дисциплинарной ответственности. В жалобе отмечалось, что адвокат был приглашен следователем для осуществления защиты П., при этом между С. и П. не было заключено соглашение о защите, родственники и знакомые П. такого соглашения также не заключали, а адвокат действовал исключительно в интересах следователя.
Квалификационная комиссия палаты установила, что 7 августа 2022 г. адвокат С. в следственном отделе заключил с П. договор о ведении уголовного дела путем использования личных связей с работниками правоохранительных органов для оказания содействия следователю, в производстве которого находилось уголовное дело, в проведении с П. первоначальных следственных и иных процессуальных действий. Тем самым, как указала комиссия, адвокат нарушил положения подп. 1, 4 п. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре и п. 1 ст. 8, подп. 6 п. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката.
В заседании Совета АПГМ адвокат С. сообщил, что его появление в следственном органе было обусловлено просьбой ранее незнакомого ему мужчины защищать П., поступившей в ходе телефонного звонка. При этом какие-либо данные о якобы звонившем ему человеке, включая номер его телефона, фамилию, имя, отчество и иные сведения, адвокат не сообщил. Он признал, что ненадлежащим образом идентифицировал этого мужчину.
Адвокат, подтвердив, что он ранее работал в том следственном органе, в котором производились процессуальные действия с П., отрицал использование каких-либо личных связей с сотрудниками правоохранительных органов в целях вступления в уголовное дело в качестве защитника П. для оказания содействия следствию. Помимо этого С. отметил, что дисциплинарное производство подлежит прекращению в силу истечения шестимесячного срока применения меры дисциплинарной ответственности, предусмотренного п. 5 ст. 18 КПЭА, а также в связи с тем, что ранее в АП Калининградской области было отказано в возбуждении в отношении него дисциплинарного производства по аналогичной жалобе.
Рассмотрев и обсудив материалы дисциплинарного производства, совет палаты указал, что адвокат С. представил заключенный между ним и П. договор о ведении уголовного дела, в соответствии с которым С. принял на себя защиту П. Поскольку П. в своей жалобе указал, что допускает возможность подписания им договора с адвокатом, не вникая в его содержание и в составе различных других документов, Совет АП г. Москвы признал установленным, что указанный договор действительно был заключен между ними.
Между тем совет подчеркнул, что подписание соглашения об оказании юридической помощи между адвокатом и доверителем является лишь актом формализации их отношений, которые по своему характеру являются фидуциарными (доверительными) и формируются не в силу самого подписания такого соглашения, а до этого под воздействием определенных, хотя и в каждом случае уникальных, фактических обстоятельств, создающих необходимые условия для формирования доверительных отношений.
В решении указано, что адвокатом не представлено убедительных объяснений обстоятельств, при которых могли бы сформироваться и сформировались доверительные отношения между ним и заявителем П. и которые могли бы создать условия для осознанного и добровольного заключения последним соглашения об оказании юридической помощи именно с адвокатом. Совет палаты особо отметил, что 7 августа 2022 г. адвокат С. прибыл в следственный орган, в котором находился П., до составления протокола задержания последнего, т.е. ранее, чем П. получил возможность уведомить своих близких лиц о своем задержании и месте нахождения.
Совет принял во внимание, что, как следует из жалобы П., информацией о его фактическом задержании обладала только его бывшая супруга, которая до трех часов ночи ждала П. у входа в следственный отдел и интересовалась у сотрудников, есть ли необходимость привлечения адвоката, на что те отвечали, что адвокат не нужен. Примерно в это же время в следственный отдел прибыл адвокат С. Бывшая супруга П. не была знакома с ним, не обладала информацией ни о нем, ни о необходимости привлечения адвоката для оказания юридической помощи П.
В ходе дисциплинарного производстве было установлено, что единственным источником информации о потребности П. в получении юридической помощи могли являться и являлись сотрудники правоохранительных органов, которые обладали полной и эксклюзивной информацией как о факте задержания П., так и о планируемых следственных и иных процессуальных действиях с ним. Сведений о том, что какие-либо иные лица также обладали сведениями о том, что П. был фактически задержан и имел потребность в получении юридической помощи, в материалах дисциплинарного производства не содержится.
Помимо этого Совет АПГМ отметил: адвокат С. пояснил, что, выясняя в ходе общения с П. вопрос об оплате его «услуг», получил от последнего ответ о том, что тот не в состоянии самостоятельно исполнить эти обязательства. Таким образом, адвокат С. заключил договор об осуществлении защиты П. в условиях невозможности получения платы за выполняемую им работу.
Совет также учел, что с 7 сентября 2007 г. по 6 мая 2015 г. С. работал на различных должностях в подразделениях Следственного комитета РФ и в прокуратуре, а конкретно в период с 15 января 2011 г. по 2 мая 2012 г. он работал следователем именно в том же следственном органе, где находился П. 7 августа 2022 г.
Таким образом, совет палаты, соглашаясь с квалифкомиссией, признал установленным и доказанным, что о расследуемом уголовном деле, о фактическом задержании П. и о месте, в котором тот удерживается в целях производства с ним неотложных следственных и иных процессуальных действий, адвокат С. мог узнать только от сотрудников правоохранительных органов, и именно следователь, в производстве которого находилось вышеуказанное уголовное дело, лично или опосредованно предложил адвокату С. явиться в следственный орган для осуществления защиты П. При этом в решении подчеркивается, что установление способа и конкретного лица, сообщившего адвокату о необходимости оказания П. юридической помощи, на квалификацию деяния С. при изложенных обстоятельствах не влияет.
Совет также пришел к выводу о том, что оформление адвокатом С. договора о ведении уголовного дела, предусматривающего осуществление защиты П., являлось лишь средством прикрытия его вступления в уголовное дело по устной договоренности со следователем, в производстве которого находилось данное уголовное дело, и обеспечения формальной возможности получения процессуального статуса защитника. На это же указывает и последующее поведение адвоката, который в дальнейшем не предпринимал каких-либо действий, направленных на взыскание с П. вознаграждения по заключенному договору.
Согласно подп. 6 п. 1 ст. 9 КПЭА адвокат не вправе навязывать свою помощь лицам и привлекать их в качестве доверителей путем использования личных связей с работниками судебных и правоохранительных органов, обещанием благополучного разрешения дела и другими недостойными способами. Описанные действия адвоката по заключению с П. договора о ведении уголовного дела прямо противоречат этому запрету, заключил Совет АПГМ.
Рассматривая доводы жалобы о том, что между адвокатом С. и П. не было конфиденциального общения, адвокат не разъяснил подзащитному последствия дачи им недостоверных показаний, позицию защиты не согласовал, не консультировал в ходе проведения процессуальных действий, защиту П. не осуществлял. Совет палаты подчеркнул, что доводы какими-либо доказательствами не подтверждены, тогда как сам адвокат указанные дисциплинарные обвинения отрицает.
Совет АПГМ отклонил как несостоятельные и не основанные на нормах профессиональной этики доводы адвоката С. о наличии оснований для прекращения дисциплинарного производства в силу истечения шестимесячного срока с момента поступления в адвокатскую палату информации о допущенном им нарушении, а также в связи с тем, что ранее в возбуждении дисциплинарного производства в отношении него по аналогичной жалобе было отказано. В решении отмечается, что действующая редакция п. 5 ст. 18 КПЭА не содержит нормы о шестимесячном сроке применения мер дисциплинарной ответственности, поскольку она была исключена решением VIII Всероссийского съезда адвокатов 20 апреля 2017 г., а предшествующий отказ в возбуждении дисциплинарного производства не лишает заявителя права обратиться с новой жалобой, а соответствующие органы адвокатского самоуправления – возбудить дисциплинарное производство по такой жалобе, являющейся допустимым поводом для этого, и провести дисциплинарное разбирательство.
Избирая меру дисциплинарной ответственности в отношении С. за совершенное им дисциплинарное нарушение, совет палаты учел его умышленный, тяжкий и злостный характер, сопряженный с явным и грубым игнорированием адвокатом обязательных и основополагающих профессиональных правил вступления в уголовное дело, формирования взаимоотношений с сотрудниками правоохранительных органов и с доверителем. «Совокупность установленных и описанных выше обстоятельств убедительно показывает, что адвокат С. не обладает необходимыми для осуществления адвокатской деятельности профессиональными и этическими качествами, а при осуществлении профессиональной деятельности преследует ненадлежащие цели, не соответствующие предназначению адвоката», – указано в решении. Таким образом, Совет АПГМ принял решение о прекращении статуса адвоката С., который может быть допущен к сдаче квалификационного экзамена на приобретение статуса адвоката через три года.
Комментируя решение, адвокат АБ «Колосов и партнеры» Антон Колосов отметил, что Совет АП г. Москвы предельно подробно проанализировал обстоятельства, непосредственно предшествующие вступлению адвоката в уголовное дело. По его мнению, совет палаты убедительно доказал, используя правила формальной логики, что никто из числа близких лиц и родственников задержанного не мог обратиться к адвокату. «Если к адвокату за оказанием юридической помощи задержанному действительно обратились бы лица не из правоохранительного органа, то, безусловно, такие лица были бы установлены, они дали бы объяснения, явились бы на заседание Совета АПГМ. Адвокат, понимая упречность и явную уязвимость своей шаткой и опровержимой позиции на заседании совета, данные о якобы звонившем ему мужчине, включая номер его телефона, фамилию, имя, отчество и иные идентификационные сведения, не сообщил», – полагает Антон Колосов.
Адвокат считает, что Совет АП г. Москвы сформировал практикообразующее решение: само по себе соглашение об оказании юридической помощи лишь формализует фидуциарные отношения между доверителем и адвокатом. «Совет и впредь будет входить в обсуждение и изучать обстоятельства и характер формирования волеизъявления лица, обратившегося за оказанием юридической помощи. Если волеизъявление такого лица является навязанным адвокатом, несвободным, а адвокат не готов или не может доказать доверительный характер отношений с заявителем, то адвокат рискует лишиться своего высокого статуса. В любом случае навязывание своей помощи и сотрудничество с правоохранительными органами вопреки интересам доверителя несовместимы со статусом защитника», – прокомментировал Антон Колосов.
Председатель КА «Защита» Юрий Хапалюк с сожалением отметил, что затронутая проблема остается актуальной. «Время от времени приходится слышать от коллег о появлении сразу после фактического задержания их доверителей неизвестных доселе адвокатов, которые также внезапно исчезают перед избранием меры пресечения. При этом с участием данных адвокатов, как правило, проводятся следственные действия, в то время как действительно приглашенных адвокатов следователи и оперативные работники в течение длительного времени не допускают к своим доверителям. Разница лишь в том, что не все доверители готовы идти до конца в вопросе привлечения подобных “защитников” к заслуженной ответственности», – поделился адвокат.
Юрий Хапалюк всецело поддерживает решение Совета АПГМ, однако считает необходимым предостеречь от возможного огульного обвинения в работе исключительно «на следствие» всех адвокатов – бывших сотрудников правоохранительных органов. Он уверен, что есть значительное количество достойных адвокатов, являющихся выходцами из правоохранительной системы.
Адвокат считает, что данное решение Совета АПГМ можно в очередной раз использовать как определенный «шаблон», ориентирующий на установление ряда обстоятельств в подобных ситуациях: момент и основания для «входа» адвоката в дело, содержание процессуальных действий, длительность участия защитника. Показательным является отношение органов палаты к соглашению между обвиняемым и адвокатом, выполняющему функцию «прикрытия» и не отражающему действительную волю подзащитного. «Кроме того, обращает на себя внимание очевидное пренебрежительное отношение адвоката к членам квалификационной комиссии и совета, выразившееся как в предложенных им объяснениях, так и в его убеждении в том, что на веру будет принят рассказ о звонке неизвестного человека как единственном основании для выезда в ночное время без обсуждения вопросов гонорара, а самому адвокату удастся уйти от ответственности на основании истечения шестимесячного срока давности. Я, безусловно, поддерживаю как факт привлечения адвоката к ответственности, так и меру этой ответственности и надеюсь, что публикация подобных решений поможет коллегам в аналогичных ситуациях», – поделился мнением Юрий Хапалюк.