15 августа Верховный Суд вынес Определение № 305-ЭС24-8216 по делу № А41-62370/2021 об оспаривании участником хозяйственного общества ряда договоров об отчуждении исключительных прав на товарные знаки и промышленные образцы на том основании, что эти договоры заключены формально, без намерения создать соответствующие им правовые последствия.
Денис Шапиро с 21 января 2014 г. являлся участником ООО «Бест Клин» с долей в уставном капитале 30%, а также исполнял обязанности генерального директора данного общества. Другими участниками являлись Александр Балаховский (доля участия 60%) и Яков Босинзон (доля участия 10%). В апреле 2018 г. в связи с банкротством общество было исключено из ЕГРЮЛ.
Впоследствии Денис Шапиро обратился в арбитражный суд с исковым заявлением к ИП Константину Дувидовичу о признании недействительными ряда договоров об отчуждении исключительных прав на товарные знаки и промобразцы, заключенных между обществом и предпринимателем в 2014–2015 гг. Истец указал, что оспариваемые им сделки являлись крупными, решения об их одобрении участниками общества не принимались, договоры от 3 июля и 1 августа 2014 г. подписаны Александром Савоськиным как гендиректором «задним числом».
Денис Шапиро подчеркивал, что договоры от 15 января и 28 марта 2015 г. сфальсифицированы, поскольку подписи от его имени выполнены не им, а другим лицом, что подтверждается результатами экспертизы, проведенной в рамках уголовного дела, возбужденного по факту хищения имущества истца (товарных знаков и промобразцов).
Истец также ссылался на то, что сделки носили формальный характер, без намерения создать соответствующие им правовые последствия (мнимые сделки), а действия третьих лиц, которые являлись участниками и директором (до назначения Дениса Шапиро) ООО «Бест Клин», а также участниками и директором подконтрольных им компаний, были направлены на вывод активов общества с целью их последующего переоформления на подконтрольные им юрлица, инициирования процедуры банкротства и причинения ущерба истцу путем обесценивания действительной стоимости принадлежащей ему доли, притом что у истца ранее отсутствовали подозрения в нарушении его прав и законных интересов.
АС Московской области отказал в иске, с чем согласились Десятый арбитражный апелляционный суд и Суд по интеллектуальным правам. Суды исходили из недоказанности истцом обстоятельств, являющихся основанием для признания оспариваемых договоров недействительными, в том числе ввиду пропуска срока исковой давности по заявленным требованиям, что является самостоятельным основанием для отказа в иске.
Суды отклонили довод истца о мнимости (притворности) оспариваемых сделок, совершении их лишь для вида, без намерения создать правовые последствия, признав подтвержденным факт реальности их исполнения и получения обществом встречного предоставления по сделкам, указав также на отсутствие доказательств подписания Александром Савоськиным договоров «задним числом». Суды пришли к выводу, что сделки по отчуждению исключительных прав не были убыточными, совершены в пределах обычной хозяйственной деятельности и что истец, обладая 30% долей в уставном капитале общества, не мог оказать влияния на результаты голосования, поскольку Александру Балаховскому и Якову Босинзону принадлежало в сумме 70% голосов.
Заключение почерковедческой экспертизы подписи истца, сделанной в рамках уголовного дела, суды признали ненадлежащим доказательством, указав, что арбитражный суд не наделен полномочиями на оценку доказательств по уголовным делам и что на момент рассмотрения спора уголовное дело не рассмотрено судом.
Не согласившись с принятыми по делу судебными актами, Денис Шапиро обратился с кассационной жалобой в Верховный Суд, ссылаясь на наличие оснований для их отмены. Изучив жалобу, ВС отметил, что сделки, совершенные с нарушением установленного корпоративным законодательством порядка получения согласия на их совершение, в силу положений абз. 6 п. 1 ст. 65.2 ГК и п. 5 ст. 46 Закона об ООО (в редакции, действовавшей на момент совершения оспариваемых сделок) могут быть признаны недействительными по иску общества или его участников.
ВС пояснил, что суд отказывает в удовлетворении требований о признании крупной сделки, совершенной с нарушением требований Закона об ООО о порядке ее одобрения, недействительной, в частности если не доказано, что совершение данной сделки повлекло или может повлечь причинение убытков обществу или его участнику, обратившемуся с соответствующим иском, либо иные неблагоприятные последствия для них или при рассмотрении дела в суде доказано, что другая сторона сделки не знала и не должна была знать о ее совершении с нарушением предусмотренных к ней требований.
Со ссылкой на п. 3 Постановления Пленума ВАС РФ от 16 мая 2014 г. № 28 «О некоторых вопросах, связанных с оспариванием крупных сделок и сделок с заинтересованностью» Суд разъяснил, что лицо, предъявившее иск о признании сделки недействительной на основании того, что она совершена с нарушением порядка одобрения крупных сделок, обязано доказать: наличие признаков, по которым сделка признается крупной, а равно нарушение порядка ее одобрения; нарушение сделкой прав или охраняемых законом интересов общества или его участников (акционеров) – т.е. факт того, что совершение данной сделки повлекло или может повлечь причинение убытков обществу или его участнику, обратившемуся с соответствующим иском, либо иные неблагоприятные последствия для них.
В определении отмечается, что при решении вопроса о том, должна ли была другая сторона сделки знать о ее совершении с нарушением порядка одобрения крупных сделок, судам следует учитывать, насколько это лицо могло, действуя разумно и проявляя осмотрительность, установить наличие у сделки признаков крупной сделки и несоблюдение порядка ее одобрения. Данные разъяснения применимы к случаям рассмотрения дел об оспаривании сделок, совершенных до вступления в силу поправок в законы об АО и ООО в части регулирования крупных сделок и сделок, в совершении которых имеется заинтересованность, т.е. до 1 января 2017 г. На это обращено внимание в п. 30 Постановления Пленума ВС от 26 июня 2018 г. № 27 «Об оспаривании крупных сделок и сделок, в совершении которых имеется заинтересованность».
ВС также принял во внимание, что при рассмотрении дела истцом приводились доводы о том, что общество «Бест Клин» являлось производителем продукции бытовой химии, чья деятельность непосредственным образом сопряжена с использованием отчужденных исключительных прав. Производство и коммерческая реализация продукции невозможны без обладания правами на товарные знаки и промобразцы, отчужденные по спорным сделкам. Как указала Экономколлегия, данные обстоятельства могут свидетельствовать о значимости оспариваемых сделок для деятельности организации в целом, а значит – о крупности взаимосвязанных сделок по своей сути (качественный критерий), а также о том, что факт их совершения влечет неблагоприятные последствия для общества.
Суд подчеркнул, что в такой ситуации – как в условиях ранее действовавших правил оспаривания крупных сделок, так и применительно к существующим в настоящее время правилам оспаривания – приоритет должен быть отдан качественному критерию, свидетельствующему о выходе сделки за пределы обычной хозяйственной деятельности общества, даже если балансовая стоимость выбывших активов формально не превысила 25% общей балансовой стоимости активов (количественный критерий). В определении также указано, что обстоятельства, свидетельствующие об осведомленности ответчика и конечных приобретателей прав на объекты интеллектуальной собственности, об их отчуждении обществом, не проверены судами с соблюдением требований АПК РФ.
Согласно доводам истца Константин Дувидович являлся лишь номинальным (промежуточным) держателем прав на товарные знаки и промобразцы в течение непродолжительного периода времени. Конечным правообладателем исключительных прав стала компания BellaBen-Balur Kft., единственным участником которой является Яков Босинзон, а гендиректорами – его супруга и дочь, т.е. бывшие участники ООО «Бест Клин» и связанные с ними лица. Между тем, заметил ВС, вместо оценки названных доводов суды ограничились лишь ссылкой на то, что ответчик по спорным сделкам не является ни участником общества «Бест Клин», ни родственником кого-либо из участников.
Верховный Суд счел заслуживающими внимания доводы истца о том, что посредством совершения спорных сделок участники общества Александр Балаховский и Яков Босинзон преследовали цель «перевода бизнеса» на иное юрлицо без соблюдения требований корпоративного законодательства. При этом ВС не согласился с выводами судов о том, что мнение Дениса Шапиро, не являющегося контролирующим участником, не имело бы значения при принятии общим собранием общества решения о даче согласия на совершение спорных сделок. Суд пояснил: при несогласии Дениса Шапиро с отчуждением прав на объекты интеллектуальной собственности согласие участников на совершение сделок не считалось бы полученным.
Кроме того, ВС признал неправомерной ссылку судов на результаты экспертизы, проведенной в рамках уголовного дела, возбужденного по факту хищения имущества истца (товарных знаков и промышленных образцов), в особо крупном размере по вопросам, связанным с подлинностью подписей участников общества при принятии решений о внесении в 2014 г. изменений в устав. Ссылаясь на материалы уголовного дела в указанной части, суды необоснованно не учли иные собранные в рамках расследования уголовного дела письменные материалы, в том числе свидетельствующие о номинальной роли ответчика в совершении сделок по отчуждению прав на объекты интеллектуальной собственности, а также о том, что договоры в действительности не были подписаны от имени общества ни Денисом Шапиро, ни Александром Савоськиным, добавил Суд.
Экономколлегия обратила внимание, что в отношении общества «Бест Клин» применяется процедура распределения обнаруженного имущества юрлица. Следовательно, заинтересованные лица (в данном случае – участник общества) вправе в полном объеме реализовать полномочия на оспаривание сделок с целью пополнения имущественной массы, подлежащей распределению, а данный корпоративный спор подлежит рассмотрению по существу.
«Реституционное требование также не является “вновь образованным”, поскольку в силу п. 1 ст. 167 ГК недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения. Задолженность, обусловленная недействительностью сделки, является нереализованным вновь выявленным имуществом, за счет которого возможно удовлетворение требований кредиторов общества. Данная позиция нашла отражение в п. 14 Обзора судебной практики ВС РФ № 1 (2022), утвержденного Президиумом ВС РФ 1 июня 2022 г., но не учтена судами», – разъясняется в определении.
ВС добавил, что суды трех инстанций неправильно применили нормы об исковой давности, в связи с чем нельзя признать обоснованными выводы судов о пропуске истцом названного срока. Суд пояснил, что срок исковой давности по иску, заявленному участником корпорации, фактически контролировавшейся другой стороной корпоративного конфликта, не может начать течение ранее полной субъективной осведомленности процессуального истца об основаниях для оспаривания сделки, т.е. обо всех обстоятельствах, составляющих юридический состав недействительности сделки. В течение периода, когда ответчик скрывает необходимую информацию от участника общества, субъективный срок исковой давности для него не течет. Иными словами, давность определяется по потерпевшему, а не по нарушителю (определения ВС от 18 июня 2024 г. № 305-ЭС23-30276 и от 16 июня 2023 г. № 305-ЭС22-29647).
Как подчеркнул Верховный Суд, в данном случае спорные сделки по отчуждению прав на объекты интеллектуальной собственности ООО «Бест Клин» совершены в 2014–2016 гг., а передача указанных прав конечному приобретателю, по доводам истца, состоялась в 2017 г. ВС отметил, что непосредственно в период совершения спорных сделок истец находился под стражей. При этом в материалах дела отсутствуют доказательства того, что общество или его участники информировали истца или его уполномоченных представителей о совершении спорных сделок, в том числе по результатам проведения общих собраний участников, в период его нахождения под стражей или после освобождения.
Судебная коллегия пояснила, что судам следовало дать оценку тому, в какой период у истца появилась или разумно должна была появиться реальная возможность получения, в том числе от уполномоченных представителей, сведений о совершении оспариваемых сделок и о наличии оснований для их оспаривания, при необходимости предложив сторонам представить дополнительные доказательства, необходимые для выяснения обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения дела и принятия законного и обоснованного судебного акта. Однако суды связали начало течения срока исковой давности с моментом заключения оспариваемых договоров, без учета субъективной осведомленности истца, что, как указал ВС, является ошибкой.
Таким образом, Верховный Суд пришел к выводу, что допущенные судами нарушения являются существенными, в связи с чем отменил обжалуемые судебные акты, а дело направил на новое рассмотрение в первую инстанцию.
Комментируя «АГ» определение, адвокат МКА «Тимофеев, Фаренвальд и партнеры» Екатерина Шмитт отметила, что ВС в очередной раз указал нижестоящим судам на недопустимость формального подхода и напомнил о ранее сформированных правовых позициях. «В отличие от объектов недвижимости, оборудования, иных товарно-материальных ценностей, оценить объекты интеллектуальной собственности (в том числе для соблюдения процедур корпоративного одобрения) бывает сложно. Этим объясняется большое количество злоупотреблений, когда в преддверии банкротства или на фоне корпоративного конфликта объекты интеллектуальной собственности отчуждаются по заниженной стоимости. Верховный Суд в связи с этим еще раз обратил внимание, что крупная сделка характеризуется не только количественным (стоимостным), но и качественным критерием», – подчеркнула она.
Екатерина Шмитт добавила, что отчуждение товарного знака может повлечь существенное изменение масштабов деятельности компании, а также прекращение ее деятельности (если последняя связана с реализацией товаров, в отношении которых зарегистрирован товарный знак). То есть в делах об оспаривании сделок с объектами интеллектуальной собственности, как верно указал ВС, нужно не формально смотреть на цену сделки, а учитывать, насколько использование результатов интеллектуальной деятельности влияло на деятельность общества, пояснила эксперт.
Как заметила Екатерина Шмитт, Экономколлегия напомнила о позиции, выраженной, в том числе, в определениях от 16 июня 2017 г. № 305-ЭС15-11230; от 28 февраля 2017 г. № 310-ЭС17-16; о необходимости оценки в совокупности всей цепочки «прикрывающих» сделок, преследующих единую цель по выводу актива в пользу конечного приобретателя. Отсутствие формальных пороков «прикрывающих» сделок в этом случае не влияет на недействительность «прикрываемой» сделки, заключила эксперт.
Партнер АБ «Синум АДВ» Артем Казанцев подчеркнул, что рассматриваемое определение по резонансному конфликту участников ООО «Бест Клин» стало резким поворотом в разбирательстве после банкротства общества и единообразных решений нижестоящих судов относительно товарных знаков, ранее принадлежавших данному обществу. ВС также обратил внимание на множество упущений и неверных выводов, допущенных судами трех инстанций, заметил эксперт.
Артем Казанцев указал, что ВС сослался на множество нетривиальных позиций, которые не получили широкого распространения в практике, например:
- качественный критерий крупности сделки, свидетельствующий о значимости оспариваемых сделок для деятельности общества в целом, даже если балансовая стоимость выбывших активов формально не превысила 25% общей балансовой стоимости активов (количественный критерий);
- предъявление требований ликвидированного лица к третьим лицам в порядке процедуры распределения имущества ликвидированного лица (п. 5.2 ст. 64 ГК);
- восстановление срока исковой давности лица, находящегося под стражей, несмотря на отсутствие такого основания в ст. 202 и 203 ГК.
«Указанное определение, безусловно, внесет вклад в разрешение корпоративных конфликтов, сопряженных с выводом активов. Несмотря на субъективный характер многих обстоятельств дела, подход ВС очевидно указывает на важность недопущения злоупотреблений в корпоративных отношениях», – резюмировал Артем Казанцев.