7 июня Верховный Суд вынес Определение
№ 305-ЭС20-2011(7) по делу
№ А40-304889/2019, в котором разъяснил нюансы квалификации платежа, полученного должником от аффилированного лица в составе группы компаний.
В конце июля 2019 г. ООО «МТК» в рамках договора поставки перечислило ООО «Новоуренгойское управление буровых работ» свыше 30 млн руб. В ноябре того же года плательщик подвергся процедуре банкротства, конкурное производство было открыто в июле 2021 г. Далее конкурсный управляющий должника оспорил указанный платеж и потребовал применения последствий недействительности этой операции. Он указал на то, что спорная операция совершена при наличии признаков объективного банкротства должника в пользу аффилированного лица и привела к преимущественному удовлетворению требований последнего.
Банк ВТБ подал возражение, в котором указал, что в спорный период должник, «Новоуренгойское управление буровых работ» и ряд других организаций входили в группу компаний IDS Group, внутри которой свободно перемещались денежные средства. В настоящее время в отношении членов группы возбуждены банкротные дела. В рассматриваемом случае, как счел банк, тотальное оспаривание внутригрупповых платежей в рамках каждого дела о банкротстве не направлено на защиту прав независимых кредиторов и противоречит законодательству.
Тем не менее суд удовлетворил заявление конкурсного управляющего. Он пришел к выводу о доказанности всей совокупности условий, необходимых для признания платежной операции недействительной на основе п. 3 ст. 61.3 Закона о банкротстве. Применяя последствия ее недействительности, он исходил из необходимости возврата сторон в первоначальное положение. Апелляция и кассация согласились с этим; кроме того, суд округа отклонил доводы банка об особом характере платежей внутри группы лиц.
Изучив кассационную жалобу ВТБ, Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда отметила: участниками дела не оспаривается, что в группу компаний IDS Group, контролируемых Арутром Дулгером и Гаджи Гаджиевым, входило несколько юрлиц. Эта группа оказывала крупным российским нефтедобывающим предприятиям комплексные услуги в сфере создания и эксплуатации скважин, при этом каждая из организаций в группе выполняла те или иные специализированные функции.
Конкурсным управляющим, ФНС России и иными заинтересованными лицами не отрицалась реальность внутригрупповых договорных отношений, в том числе тех, в рамках которых произведен оспариваемый платеж. Также ВС заметил: не имеется документов, прямо либо опосредованно указывающих на то, что движение денежных потоков внутри группы имело признаки искусственного перераспределения получаемой из внешних источников выручки на одного члена группы («центр прибыли») с одновременным отнесением основных издержек на других членов группы («центр убытков»), или на иные признаки недобросовестности. Банк в свою очередь подтвердил оказание членами группы друг другу услуг, выполнения работ. Его представитель пояснил, что при наличии большого числа внутригрупповых транзакций для независимого кредитора не очевидно, соответствовало ли в полной мере совокупное неденежное предоставление со стороны одного члена группы в лице исполнителя услуг (подрядчика) общей сумме всего финансирования, полученного им за эти услуги, работы.
Поскольку не имеется минимально необходимых доказательств, ставящих под сомнение реальность спорных отношений, указанные отношения не могли быть квалифицированы в качестве мнимых (п. 1 ст. 170 ГК РФ, п. 1 Обзора судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц, утвержденного Президиумом ВС РФ 29 января 2020 г.). Переплата по договору (при ее наличии) сама по себе не свидетельствует о недействительности соответствующей расчетной операции, счел ВС.
Он также не выявил достаточных оснований для признания оспариваемого платежа недействительным как операции, совершенной в обход требований независимых кредиторов и направленной на изъятие компенсационного финансирования, предоставленного ранее. Анализируемая группа компаний не являлась искусственно раздробленным на самостоятельные организации образованием, ее разделение на отдельные организации основано на функциональном распределении обязанностей. Когда члены такой группы действуют скоординировано для достижения единой бизнес-цели, имущественный кризис (при его возникновении) охватывает, как правило, всех ее участников. В таком случае не исключается возможность создания бенефициарами группы условий для максимально возможного погашения обязательств, возникших из отношений по предоставлению компенсационного финансирования (изъятию этого финансирования) в ущерб независимым кредиторам, т.е. переложения риска утраты компенсационного финансирования на последних, что противоречит п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве. Однако подобное перераспределение риска в сложноструктурированной группе невозможно без перенаправления финансовых потоков так, чтобы в итоге часть общей выручки этой группы аккумулировалась у определенного лица, фактически изымающего назад компенсационное финансирование в интересах бенефициаров.
Суд добавил, что по общему правилу из содержания одной исходящей расчетной операции при наличии других (входящих) операций невозможно понять, является ли первая частью незаконного плана по изъятию финансирования или нет. «Для ответа на поставленный вопрос необходимо проанализировать внутригрупповые отношения комплексно, что не сделано. При этом участвующими в деле лицами не оспаривается, что в день совершения должником спорной операции по перечислению обществу 30 млн руб. он сам получил от последнего свыше 88 млн руб. Это означает, что в отношении должника продолжали осуществляться входящие и исходящие платежи, что не позволяет квалифицировать действия бенефициаров группы как нацеленные на неправомерное перераспределение финансовых потоков (в отсутствие доказательств превышения общей суммы исходящих платежей над общей суммой входящих внутригрупповых перечислений)», – отмечено в определении.
Как отметил ВС, рассматривая вопрос о наличии у оспариваемой операции признаков предпочтительности, нижестоящие суды ошибочно не включили в предмет доказывания обстоятельства, касающиеся платежей членов группы в пользу должника. Поскольку ситуация имущественного кризиса возникла у группы в целом, ее члены стали отвечать признакам объективного банкротства практически одновременно. При этом на протяжении еще какого-то срока они продолжали оказывать услуги, выполняли работы, проводили внутригрупповые платежи. В таких условиях любое перечисление денег одним членом группы другому, совершенное в 6-месячный период, указанный в п. 3 ст. 61.3 Закона о банкротстве, на первый взгляд свидетельствует об оказании предпочтения. Однако если после одной расходной операции по оплате внутригрупповых услуг, приведшей к формальному предпочтительному получению исполнителем (членом группы) денег заказчика (другого члена этой же группы), совершается последующая операция, по которой на счет того же заказчика поступает денежная сумма из внутригруппового источника, пополняющая конкурсную массу такого заказчика, то предпочтение устраняется на сумму, полученную по второй операции. Такой вывод вытекает из смысла ст. 61.7 Закона о банкротстве, согласно которой суд может отказать в признании сделки недействительной, если приобретатель по оспариваемой сделке вернул все исполненное в конкурсную массу.
Следовательно, сумму, полученную обществом «Новоуренгойское управление буровых работ» с предпочтением, стоило исчислять исходя из анализа совокупности внутригрупповых операций по списанию средств со счета должника и зачислению на этот счет. Бремя доказывания образования предпочтения в соответствии с приведенной методикой расчета лежит на оспаривающем расчетную операцию лице. При ином подходе результатом тотального оспаривания, не учитывающего суть сложившихся отношений, станет лишь увеличение взаимных требований должника, общества и иных членов группы друг к другу. Такое оспаривание не влечет реального пополнения имущественной сферы входящих в группу лиц. Фактически оно влечет уменьшение доли независимых кредиторов в реестрах и повысит издержки конкурсных масс, связанных с проведением судебных процедур по заявлениям о признании операций недействительными, об очередности погашения реституционных требований аффилированных лиц и т.д.
В связи с этим ВС отменил судебные акты нижестоящих судов и вернул дело на новое рассмотрение в первую инстанцию, которой предстоит предложить конкурсному управляющему подтвердить сумму предпочтительного удовлетворения на основе анализа всех внутригрупповых транзакций, совершенных в шестимесячный период, предусмотренный п. 3 ст. 61.3 Закона о банкротстве.
Адвокат МКА «Вердиктъ» Юнис Дигмар полагает, что определение ВС РФ представляет собой консолидацию разъяснений, данных, в частности, в определениях Суда от 3 февраля 2022 г. № 307-ЭС19-23448(3) по делу № А56-78582/2016; от 27 апреля 2023 г. № 305-ЭС22-3388(8) по делу № А40-234427/2020. «ВС РФ еще раз напоминает о необходимости учета, во-первых, холдинговой структуры группы компаний и, во-вторых, специфики внутригруппового перемещения денежных средств между участниками такой группы. При оценке наличия либо отсутствия вреда имущественным интересам независимых кредиторов нужно устанавливать природу таких перечислений – к примеру, представляли ли они собой изъятие бенефициаром группы предоставленного им компенсационного финансирования либо являлись перераспределением средств с “центра убытков” на “центр прибылей” или же расчетными операциями в рамках реальной обычной хозяйственной деятельности между членами группы. Позиция ВС является взвешенной и обоснованной, поскольку при банкротстве компании, входящей в группу, необходимо учитывать реальность и существо операций между участниками данной группы – без подобной комплексной оценки выводы суда не могут отражать истинное положение дел», – указал он.
Адвокат АП г. Москвы Вячеслав Голенев отметил, что ВС РФ обратил внимание на ситуацию с кругооборотом денежных средств в рамках группы компаний, если таковая «сваливается» в банкротство. «В целях оспаривания расчетных операций ВС предлагает сальдирование встречных внутригрупповых операций друг против друга для выявления реального размера потерь конкурсной массы от совокупности операций, отражающих действительный объем изъятого у должника имущества/компенсационного финансирования контролирующими лицами или по их указанию одним из членов группы компаний. Следовательно, снижается риск формального оспаривания всех подряд (“тотального”, как выразился Суд) банковских операций должника. Это, видимо, по замыслу ВС может и должно повлиять на уменьшение судебной нагрузки на судей арбитражных судов, рассматривающих многочисленные однотипные заявления об оспаривании сделок должника. Полагаю, что на новом круге рассмотрения суды будут исследовать всю совокупность банковских операций между должником и его контрагентом в целях выявления итогового размера утраченного должником финансирования», – полагает он.