Как сообщает пресс-служба ФПА, 27 июня на площадке ХII Петербургского международного юридического форума состоялась
дискуссия «Наказание» до приговора: есть ли альтернатива заключению под стражу?, модератором которой выступила член комитета Госдумы по международным делам Мария Бутина.
Открывая дискуссию, заместитель министра юстиции России Вадим Федоров напомнил, что институт мер пресечения имеет многовековую историю, в России такие меры применяются еще с XIV века. Спикер отметил, что заключение под стражу с момента своего появления стало распространенной мерой пресечения ввиду своей эффективности. Вместе с тем развитие прав человека во второй половине прошлого века обусловило необходимость обеспечения права на свободу и личную неприкосновенность при избрании меры пресечения. Соответственно, в таких случаях правоприменитель обязан, в частности, соблюсти баланс между публичными интересами и правом на свободу личности.
В связи с этим, как пояснил Вадим Федоров, имеются иные эффективные меры пресечения, являющиеся альтернативой заключению под стражу. Так, УПК РФ предусматривает восемь мер пресечения, шесть из которых применяются к любым подозреваемым и обвиняемым: подписка о невыезде и надлежащем поведении, личное поручительство, запрет определенных действий, залог, домашний арест, заключение под стражу. В свою очередь, несовершеннолетний может быть помещен под присмотр родителей, а военнослужащий помещен под наблюдение командования воинской части. Такая система применения мер пресечения соответствует практике различных государств, в частности, Азербайджана, Армении, Узбекистана, Киргизии и Казахстана. «В целом, можно констатировать, что российская система мер пресечения соответствует современным мировым тенденциям, при этом заключение под стражу все еще остается наиболее распространенной мерой, применяемой к подозреваемым и обвиняемым», – отметил он.
Замминистра юстиции также привел статистические данные о применении мер пресечения в России. По его словам, в результате гуманизации уголовно-процессуального законодательства и расширения использования альтернативных мер пресечения численность осужденных к лишению свободы последовательно снижается, а роста преступности не наблюдается. При этом количество лиц, содержащихся в СИЗО, практически не изменилось. Соответственно, необходимо и дальше расширять практику применения альтернативных мер пресечения и ввести предельный срок содержания под стражей на судебной стадии. Проблема соразмерности ограничений, связанных с помещением под стражей, неоднократно поднималась на самом высоком уровне власти, в связи с этим предпринимаются различные системные меры для ее решения.
Вадим Федоров напомнил, что в 2011 г. был принят закон, расширяющий применение домашнего ареста. В 2018 г. список мер пресечения пополнился запретом определенных действий. В прошлом году, по словам спикера, были приняты поправки, разработанные Минюстом России, касательно уточнения оснований для помещения под стражу предпринимателей. Кроме того, в настоящее время в Госдуме находится разработанный Верховным Судом РФ законопроект, ограничивающий помещение под стражу лиц, совершивших преступления ненасильственного характера, женщин, имеющих малолетних детей, а также лиц, страдающих тяжкими заболеваниями. Также заслуживает внимания практика расширения применения залога, сейчас обсуждается возможность появления методики его применения.
Мария Бутина подтвердила, что на практике, действительно, проще заключать под стражу лиц, подвергаемых уголовному преследованию. Тем не менее, если есть возможность разработки альтернативных вариантов не в ущерб национальной безопасности государства, то это необходимо сделать.
Генеральный прокурор Боливарианской Республики Венесуэла Тарек Уильянс Сааб Алаби рассказал о практике назначения мер пресечения в своей стране, которая является демократическим и социальным государством. Конституция Венесуэлы, по его словам, защищает все слои населения, она также гарантирует, в частности, права лиц, подвергшихся уголовному преследованию. Он подчеркнул, что для правовой системы его страны презумпция невиновности является фундаментальным принципом, который соблюдается на практике с самого начала следственных действий.
Спикер отметил, что в Венесуэле активно используются альтернативные меры пресечения для менее тяжких преступлений. Это арест (домашний или предполагающий нахождение под надзором другого лица под личное поручительство), подписка о невыезде, подразумевающая запрет на выезд из страны или ее региона, запрет на общение с определенными лицами, запрет на приближение к конкретным лицам, экономические санкции. При несоблюдении этих ограничений может быть назначена более строгая мера. Если же речь идет, например, о намеренных убийствах, изнасилованиях, похищении людей, преступлениях против государственной казны, участии в организованных преступных группах, такие деяния являются тяжкими и на них не распространяется режим послаблений. Соответственно, уголовное преследование за такие преступления предполагает заключение под стражу.
В свою очередь, министр юстиции Кыргызской Республики Аяз Баетов сообщил, что в Киргизии в настоящее время идет реформирование уголовного процесса. Так, недавно была введена система пробации в целях гуманизации уголовного законодательства, которая привела к рекордному сокращению численности «тюремного населения». Пробация эффективно показала себя, поскольку «все больше людей идет не в тюрьму, а в пробацию», – отметил спикер. Процент рецидива крайне мал, он в разы ниже показателя в 7–8%, приемлемого на международном уровне. При этом было выявлено, что при сокращении «тюремного населения» не уменьшается число заключенных в СИЗО. Это объяснимо мощью позиции силовиков, считающих, что на практике проще поместить человека в изолятор, что не коррелирует современным запросам.
Аяз Баетов также отметил, что в Киргизии введена новая мера пресечения – электронное наблюдение, которая породила жаркие дебаты. По его мнению, статистика показывает, что правоохранительные органы настроены на определенную практику, поэтому нужен своеобразный ребрендинг правоприменения. Спикер добавил, что новая мера пресечения предполагает эффективный инструментарий: электронный браслет и мобильное приложение, отслеживающее перемещение находящихся под следствием людей. Следователь выбирает режим интенсивности наблюдения (упрощенный, стандартный и интенсивный), исходя из конкретных обстоятельств уголовного дела. По всем делам экономической направленности должно быть введено электронное наблюдение. В будущем должны остаться две меры пресечения – соглашение о надлежащем поведении (где возможен, в частности, залог) и заключение под стражу.
Руководитель центра «G.O.R.K.I.» СПбГУ, бывший министр иностранных дел Австрийской Республики Карин Кнайсль отметила, что в Австрии довольно высокий процент домашнего насилия в отношении женщин. Она позитивно оценила опыт Киргизии касательно разработки электронного наблюдения в отношении лиц, подвергшихся уголовному преследованию. Спикер также поведала о том, что в 90-е годы многие австрийцы на этапе следствия оставались в изоляторах в течение длительного срока, поэтому в ЕСПЧ накопилось множество дел о таких нарушениях.
Карин Кнайсль добавила, что в ряде иностранных государств имеется порочная практика по содержанию заключенных в тюрьмах при военных базах, где возможны их пытки. По ее словам, в тюрьме в Гуантанамо до сих пор содержатся люди без вынесения обвинительного приговора. Кроме того, Германия и Великобритания ранее принудительно высылали лиц, подозреваемых в терроризме, в тюрьму на военной базе Косово, где их также пытали силовики.
В своем выступлении судья Верховного Суда РФ Александр Червоткин напомнил, что защита прав и основных свобод человека – это основополагающий принцип российского уголовного судопроизводства. При этом заключение под стражу является самой строгой мерой пресечения, поэтому она назначается по решению суда и в условиях судебного контроля за органами предварительного следствия. Прекращение членства России в Совете Европы и участия в Конвенции о защите прав человека и основных свобод не прекратило действие гарантий, закрепленных, в частности, Всеобщей декларацией прав человека и иными международными актами.
Александр Червоткин также указал на большую роль ВС РФ в формировании правоприменительной практики путем подготовки соответствующих разъяснений Пленума, которые обязательны для нижестоящих судов. Так, в Постановлении Пленума ВС РФ от 19 декабря 2013 г. № 41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, залога и запрета определенных действий» были даны соответствующие разъяснения. Кроме того, ВС РФ рекомендует нижестоящим судам учитывать, в частности, личность подозреваемого или обвиняемого, его возраст, здоровье, семейное положение и род занятий при назначении меры пресечения.
В отношении предпринимательской и экономической деятельности также даны подробные разъяснения, ограничивающие помещение под стражу предпринимателей для создания благоприятного инвестиционного климата в стране, недопущения разрушения бизнеса и потери рабочих мест. Заключение под стражу в отношении представителей бизнеса, как пояснил судья ВС РФ, возможно лишь в исключительных случаях при нарушении ранее избранной меры пресечения или если они скрылись от органов предварительного расследования.
ВС также разработал законопроект, закрепляющий понятие насильственных и ненасильственных преступлений. Эти поправки также направлены на минимизацию случаев заключения под стражу женщин с детьми, людей же, имеющих тяжелые заболевания, предлагается вообще не заключать под стражу. Этот законопроект уже прошел первое чтение в Госдуме, его широко обсуждали в бизнес-сообществе и юридическом сообществе. «Руководством страны, судами, иными государственными органами РФ проводится последовательная правовая политика, направленная на минимизацию применения мер принуждения и усиление гарантии защиты прав человека и основных свобод в уголовном досудебном производстве», – подытожил Александр Червоткин.
Статс-секретарь, вице-президент по правовому регулированию и правоприменению Российского союза промышленников и предпринимателей Александр Варварин рассказал о необходимости соблюдения баланса между интересами следствия и бизнеса в исследуемом вопросе. По его мнению, чрезмерное силовое «давление» на бизнес – это один из негативных факторов, влияющих на бизнес-климат в стране. Поскольку недавно были приняты поправки по правовой защите бизнеса, в настоящее время снизилось число предпринимателей, заключаемых под стражу. Однако на практике правоохранители часто считают, что юридическое лицо было образовано для создания вида осуществления предпринимательской деятельности и фактически не вело ее.
Спикер выразил обеспокоенность в отношении случаев, связанных с невыполнением обязательств по госконтрактам, которые не подпадают под предпринимательство. По его словам, такой подход нужно скорректировать в отношении контрактов, не связанных с гособоронзаказом. Александр Варварин также поведал о трудностях управления бизнесом в условиях домашнего ареста, который обычно сопряжен с запретом общения с другими лицами, использования Интернета и средств связи. Таким образом предприниматель лишается возможности контроля за своим бизнесом, поскольку он не может пользоваться порталом госуслуг и выдавать доверенности. При этом к 2025 г. власти планируют предусмотреть общение бизнеса и государства исключительно в электронной форме.
Александр Варварин также высказался за развитие применения залога в качестве меры пресечения, поэтому в законе нужно предусмотреть, что сумма залога определяется в размере причиненного ущерба. Он также считает, что в России необходим институт следственных судей, поскольку судья, который ранее назначал меру пресечения в виде заключения под стражу или продлевал ее, так или иначе становится предвзятым при рассмотрении уголовного дела по существу.
В свою очередь, заведующий кафедрой уголовного процесса, правосудия и прокурорского надзора Юридического факультета МГУ Леонид Головко отметил, что на практике весьма сложно определить сумму залога в качестве меры пресечения. Он также перечислил недостатки домашнего ареста, который на практике лишает человека прогулок на свежем воздухе, заказа еды через Интернет и средств к существованию. Соответственно, налицо социальная непроработанность этой меры. Со ссылкой на конкретные примеры спикер отметил, что разработанный законопроект о делении преступлений на насильственные и ненасильственные имеет весьма спорный характер.
Советник Федеральной палаты адвокатов РФ Сергей Насонов считает, что мера пресечения в виде заключения под стражу при ее необоснованности и избыточности нарушает конституционное право на свободу личной неприкосновенности. Такое применение этой меры пресечения вне законных оснований сильнейшим образом бьет по состязательности, поскольку лицо под стражей не имеет возможности эффективно коммуницировать со своим защитником, в отличие от лиц, в отношении которых избраны альтернативные меры пресечения. По его словам, адвокаты, чтобы попасть в СИЗО даже по электронной записи, проходят своеобразный трудный «квест».
Сергей Насонов полагает, что сокращение случаев применения мер пресечения без должных оснований усилит состязательность процесса и справедливость правосудия. Тем не менее, по его мнению, прозвучавшие на сессии предложения касаются больше модернизации заключения под стражу и введения гарантий, исключающих необоснованное применение заключения под стражу. Но эти гарантии преодолимы на практике. Если говорить о квалификации деяний на насильственные и ненасильственные, тяжкие и менее тяжкие, управление всем расследованием находится в руках следователя, именно он определяет ту квалификацию, которая будет в итоге вменена, так как суд не контролирует обоснованность обвинения на досудебных стадиях.
В качестве еще одной тревожной тенденции он отметил, что на практике выбор меры пресечения стал средством реагирования на степень конструктивности взаимодействия подозреваемого или обвиняемого со следствием. «Если человек признает вину, то избирается домашний арест или запрет определенных действий, в противном случае он помещается под стражу. К сожалению, доверители очень часто выбирают первый вариант, надеясь на дачу правдивых показаний в суде и вынесение справедливого приговора, но это иллюзия. Если показания даны с участием защитника, в дальнейшем невозможно оспорить их допустимость, а достоверность удается оспорить лишь в единичных случаях. В связи с этим важно сделать такие сделки невыгодными следствию, для этого есть широкий спектр возможностей. Например, ранее политиком Людмилой Нарусовой предлагалось предусмотреть возможность аннулирования показаний, данных в досудебном производстве, если подсудимый не поддерживает их в ходе судебного процесса безотносительно к тому, участвовал ли защитник или нет. Есть и иные варианты, развивающие критичное отношение правосудия к признательным показаниям, данным в ходе предварительного следствия», – отметил Сергей Насонов.
Применение мер пресечения, альтернативных заключению под стражу, – это неизбежный путь для судов, полагает Сергей Насонов. По его мнению, существует широкий спектр возможностей для совершенствования правоприменения в этой области. В частности, имеются колоссальные возможности для расширения применения залога. Соответственно, все это позволит сделать назначение меры пресечения более справедливым.