Совет АП г. Москвы опубликовал решение о вынесении предупреждения адвокату, который заключил соглашение о защите доверителя в суде, будучи отведенным следователем от участия в уголовном деле. Кроме того, получив деньги в счет оплаты юрпомощи, он не внес их в кассу адвокатского образования и не выдал доверителю документ о проведении операции с его средствами.
Заключение соглашения о защите в суде после отвода адвоката
В производстве СО МВД России в аэропорту В. находилось уголовное дело в отношении гражданки М. по ч. 2 ст. 228, ч. 3 ст. 229.1 УК РФ. На предварительном следствии защиту М. осуществлял адвокат Д. на основании заключенного с ней соглашения от 28 декабря 2021 г., вознаграждение которого составило 300 тыс. руб. и было полностью оплачено гражданкой Е.
28 января 2022 г. адвокаты Д. и Р. заключили соглашение об оказании юридической помощи М. на стадии предварительного следствия и в суде. После этого адвокаты совместно осуществляли защиту обвиняемой. При этом Е. не выплачивала вознаграждение адвокату Р. и не принимала обязательств по оплате ее услуг. 20 мая 2022 г. следователь вынес постановление об отводе адвоката Д., поскольку он ранеее осуществлял защиту свидетеля обвинения – Н. Адвокат не обжаловал это постановление.
10 июня 2022 г. уголовное дело в отношении М. поступило в С. районный суд г. Москвы. В этот же день Е. заключила с адвокатом Д. соглашение о защите М. в первой инстанции, за что он получил 300 тыс. руб. 22 июня 2022 г. Д. был отведен судом по тому же основанию, по которому ранее был отведен следователем.
26 января 2023 г. суд признал М. виновной по ч. 2 ст. 228, ч. 3 ст. 229.1 УК и назначил ей наказание в виде 11 лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима. Апелляция снизила срок наказания до 10 лет 3 месяцев лишения свободы.
Рассмотрение дисциплинарного производства
Далее Е. обратилась в АП г. Москвы с жалобой в отношении адвоката Д., указав, что он оказал М. неквалифицированную юридическую помощь на предварительном следствии; вступил в уголовное дело уже после того, как оказывал юридическую помощь свидетелю Н., и не выдал квитанции либо иные документы, подтверждающие оплату по соглашениям от 28 декабря 2021 г., 10 июня 2022 г.. Кроме того, она указала, что адвокат Д. лично не участвовал в судебных заседаниях, лишь на некоторых из них присутствовал в качестве слушателя. Вместо него на судебных заседаниях присутствовала адвокат Р., с которой Е. не заключала соглашений, в уголовное дело Р. вступила по рекомендации Д.
В ходе дисциплинарного производства Д. не оспаривал заключение соглашений, а также получение вознаграждений по ним. Адвокат указал, что письменно согласовал с М. привлечение к ее защите адвоката Р. 22 мая 2022 г. он подписал с М. акт приема-передачи оказанной правовой помощи в рамках защиты на предварительном следствии по соглашению от 28 декабря 2021 г., в соответствии с которым М. претензий к нему не имела. Несмотря на то что адвокат Д. был отведен судом, он продолжал присутствовать в каждом судебном заседании и консультировал Е. и М. Кроме того, в целях оказания М. юридических консультаций он неоднократно посещал ее в следственном изоляторе.
14 февраля Квалификационная комиссия АПГМ вынесла заключение о ненадлежащем исполнении адвокатом Д. своих профессиональных обязанностей перед доверителем Е. Это выразилось в том, что после того, как 20 мая 2022 г. следователем было вынесено постановление о его отводе как защитника обвиняемой М. по причине участия 24 декабря 2021 г. в допросе свидетеля Н., адвокат 10 июня 2022 г. заключил с Е. соглашение об осуществлении защиты М. в суде. Получив от Е. 22 мая 2022 г. деньги в размере 300 тыс. руб. в счет оплаты юридической помощи по осуществлению защиты М. в суде первой инстанции, адвокат Д. не внес их в кассу или на расчетный счет адвокатского образования и не выдал доверителю финансовый документ о проведении операции с его средствами.
Квалифкомиссия сочла необходимым прекратить дисциплинарное производство в части доводов о несвоевременной выдаче адвокатом экземпляра соглашения об оказании юридической помощи от 10 июня 2022 г. Е. вследствие отсутствия в действиях (бездействии) адвоката Д. нарушения норм законодательства об адвокатуре и КПЭА. Также квалифкомиссия посчитала необходимым прекратить в оставшейся части дисциплинарное производство вследствие отсутствия допустимого повода для его возбуждения.
В заседании Совета АПГМ адвокат Д. поддержал выводы квалифкомиссии. Он пояснил: несмотря на отвод следователем, он надеялся, что суд допустит его к защите М. Адвокат добавил, что осознал свою ошибку, и подчеркнул, что каких-либо действий вопреки интересам М. не совершал, напротив – всячески старался ей помогать даже после отвода.
Изучив материалы дисциплинарного производства, Совет АП г. Москвы согласился с квалификомиссией в том, что Д., являясь профессиональным участником уголовного судопроизводства, не мог не понимать, что начиная с 22 мая 2022 г. у него отсутствовали основания для осуществления защиты М. как на предварительном следствии, так и в суде.
Совет палаты указал: довод адвоката о том, что и после вынесения судом постановления о его отводе он продолжал посещать судебные заседания по уголовному делу в отношении М. с целью консультирования последней, а также заявителя Е., а защиту М. продолжила осуществлять привлеченная им к участию в деле адвокат Р., не влияет на оценку профессионального поведения адвоката Д., поскольку соглашений с иным предметом, в том числе и об оказании юрпомощи в форме консультирования, между ним и Е. либо М. не заключалось.
Совет АПГМ согласился с квалификационной комиссией и пришел к выводу о допущении адвокатом Д. ненадлежащего исполнения профессиональных обязанностей перед Е., выразившегося в том, что после его отвода следователем как защитника обвиняемой М. по причине участия 24 декабря 2021 г. в допросе свидетеля Н. он 10 июня 2022 г. заключил с Е. соглашение об осуществлении защиты М. в суде по тому же делу.
Совет также согласился с выводом квалифкомиссии о том, что это умышленное нарушение повлекло за собой и другой вид ненадлежащего исполнения адвокатом Д. профессиональных обязанностей перед доверителем Е., которое выразилось в том, что, получив от Е. 22 мая 2022 г. денежные средства в размере 300 тыс. руб. в счет оплаты юридической помощи на осуществление защиты М. в суде первой инстанции, адвокат Д. не внес их в кассу или на расчетный счет адвокатского образования и не выдал доверителю финансовый документ о проведении операции с его средствами.
Надлежащее исполнение адвокатом своих обязанностей перед доверителем предполагает не только оказание квалифицированной юридической помощи, но и оформление договорных правоотношений в строгом соответствии с законом, что, в свою очередь, позволяет адвокату рассчитывать на доверие со стороны лица, обратившегося к нему за квалифицированной юридической помощью. Поскольку адвокат является профессиональным участником юридического правоотношения, обязанность «честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами» (подп. 1 п. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре) «распространяется не только на собственно процесс оказания доверителю юридической помощи, но и на вопросы формализации отношений адвоката с доверителем» (Обзор дисциплинарной практики Адвокатской палаты г. Москвы // Вестник Адвокатской палаты г. Москвы. 2011. Выпуск № 7, 8, 9 (93, 94, 95). Обзор дисциплинарной практики Адвокатской палаты г. Москвы // Вестник Адвокатской палаты г. Москвы. 2012. Выпуск № 1, 2, 3 (99, 100, 101)).
В связи с этим совет признал презумпцию добросовестности адвоката Д. опровергнутой, а его умышленную вину в совершении указанных нарушений – установленной.
Совет палаты согласился с выводом квалификомиссии о необходимости прекращения дисциплинарного производства в отношении адвоката Д. в части доводов о вступлении в уголовное дело в условиях конфликта интересов М. со свидетелем Н., которому им ранее оказывалась юридическая помощь; ненадлежащей формализации отношений с доверителем по соглашению об оказании юридической помощи от 28 декабря 2021 г., в том числе и в части невыдачи квитанций, подтверждающих оприходование денежных средств, а также в части доводов о некачественном оказании адвокатом Д. юридической помощи М., поскольку Е. не является доверителем адвоката Д. по этому соглашению. Правом выдвижения данных дисциплинарных обвинений обладает исключительно М., являвшаяся и стороной соглашения, и получателем юридической помощи по нему. Однако каких-либо жалоб от М. в АП г. Москвы не поступало.
Совет также согласился с выводом квалификационной комиссии о необходимости прекращения дисциплинарного производства в части обвинения в несвоевременной выдаче адвокатом Д. Е. экземпляра соглашения об оказании юридической помощи от 10 июня 2022 г.
При таких обстоятельствах Совет АП г. Москвы применил к адвокату Д. меру дисциплинарной ответственности в виде предупреждения.
Эксперты прокомментировали решение совета
Адвокат филиала «Технологии защиты» Башкирской республиканской коллегии адвокатов Рустам Исянаманов посчитал решение Совета АП г. Москвы законным и справедливым. «Доводы адвоката о том, что несмотря на факт его отвода следователем “он надеялся, что суд допустит его к защите”, выглядят крайне слабо. Особенно учитывая, что решение следователя адвокатом не обжаловалось, т.е. последний фактически согласился с наличием законных оснований для своего отвода. При таких обстоятельствах с точки зрения норм УПК и положений КПЭА адвокат был не вправе принимать поручение на защиту в суде», – отметил он.
По мнению Рустама Исянаманова, адвокат должен был разъяснить это доверителю и при его желании заключить с ним соглашение об оказании юридической помощи в виде консультаций на период судебного разбирательства, т.е. именно на ту работу, которая фактически была проделана адвокатом. «В этом случае взаимодействие адвоката с доверителем было бы прозрачным и понятным для обеих сторон, что исключило бы в дальнейшем факт обращения доверителя с жалобой на адвоката в квалификационную комиссию», – заключил он.
Адвокат Санкт-Петербургской коллегии адвокатов «Юстум» Евгений Баландин указал, что Совет АП г. Москвы обоснованно привлек адвоката к дисциплинарной ответственности, так как его действия прямо противоречат положению ст. 11 КПЭА, согласно которому «адвокат не вправе быть советником, защитником или представителем нескольких сторон в одном деле, чьи интересы противоречат друг другу».
Он обратил внимание, что основанием для отвода адвоката Д. послужил именно тот факт, что ранее он представлял интересы свидетеля обвинения, т.е. лица, которое могло иметь иную позицию, чем обвиняемая по уголовному делу. «В чем именно были противоречия у доверителя адвоката Д. и у свидетеля, которому адвокат Д. ранее также оказывал юридическую помощь, из решения Совета АПГМ не усматривается, но если исходить из действительного наличия существенных противоречий, то в данной ситуации действия адвоката Д. могли привести к одному из самых грубых нарушений – нарушению адвокатской тайны, т.е. раскрытию сведений, которые адвокату ранее мог сообщить свидетель. Последствия таких действий в иной ситуации могли бы значительно повлиять на судьбу свидетеля, вплоть до изменения его статуса на подозреваемого», – отметил Евгений Баландин.
«Адвокат Д. не обжаловал постановление следователя о его отводе, т.е. фактически согласился с обоснованностью позиции следователя о недопустимости своего участия в деле. Кроме того, невнесение денежных средств в кассу или на расчетный счет адвокатского образования, возможно, и не повлияло напрямую на качество оказываемой юридической помощи, но также свидетельствует о наличии в действиях адвоката Д. нарушения ч. 6 ст. 25 Закона об адвокатуре. Однако из решения Совета АПГМ не усматривается, что у заявителя имелись финансовые претензии к адвокату Д. В данной ситуации мера дисциплинарной ответственности в виде предупреждения являлась достаточной для восстановления социальной справедливости», – резюмировал Евгений Баландин.
Как отметил адвокат АП г. Москвы Денис Архипов, жалоба отчасти сводится к оспариванию сделки после ее совершения, а приведенные доводы существенно противоречат предшествующем поведению доверителя. «Подписание акта выполненных работ и заключение очередного соглашения были последовательно направлены на принятие юридической помощи в специфичной форме. Исходя из решения, можно сделать вывод, что непоследовательное поведение участника гражданского правоотношения, который вел себя таким образом, что не возникало сомнений в том, что он согласен со сделкой и намерен придерживаться ее условий, может не является извинительным обстоятельством применительно к особенностям отношений адвоката и доверителя во взаимосвязи с особым предметом дисциплинарного разбирательства. Модель юридического бизнеса иногда вступает в противоречие с Законом об адвокатуре и КПЭА», – указал он.
Денис Архипов полагает, что в данном случае речь именно о неверном определении предмета соглашения при очевидной координирующей роли привлеченного к ответственности адвоката, который руководил коллегами или же, возможно, делегировал им ведение клиента.
Адвокат АП Самарской области Максим Авясов посчитал: адвокат, зная, что он осуществляет защиту свидетеля по уголовному делу, не должен был заключать соглашение о защите подозреваемого или обвиняемого. «При заключении соглашения о защите других лиц по уголовному делу могут возникнуть разногласия как между показаниями, так и интересами доверителей», – отметил он.
Кроме того, в соответствии с Законом об адвокатуре адвокат должен честно, разумно и добросовестно отстаивать интересы своего доверителя всеми не запрещенными в российском законодательстве средствами. «Показания свидетеля, интересы которого представлял адвокат на стадии предварительного следствия, могут быть положены в основу обвинительного приговора, т.е. противоречить интересам другого доверителя, что недопустимо и противоречит ст. 7 Закона об адвокатуре», – резюмировал Максим Авясов.