Верховный Суд опубликовал Определение
суда кассационной инстанции от 27 февраля по уголовному делу № 41-УД_23-38-К4, которым отменил обвинительный приговор и последующие судебные акты в отношении патологоанатома, обвинявшегося в халатности, и прекратил дело в связи с отсутствием состава преступления. Защитник врача, адвокат АП Ростовской области Лев Кузьменко рассказал «АГ» об особенностях дела.
Обвинительный приговор устоял в апелляции и кассации
По версии следствия, заместитель директора по медицинской части городского патолого-анатомического бюро в Новочеркасске Константин Ткач, который по совместительству работал врачом-патологоанатомом в бюро, в июле 2020 г. при производстве патологоанатомического вскрытия трупа Л., скончавшейся накануне, в нарушение своей должностной инструкции и Приказа Минздрава России от 6 июня 2013 г. № 354н «О порядке проведения патолого-анатомических вскрытий» не провел ряд исследований. Вместо этого, как указывалось в обвинительном заключении, он передал труп Л. на захоронение, выдав ее родственникам медицинское свидетельство о смерти последней. Все эти действия, по мнению следствия, помешали впоследствии привлечь к уголовной ответственности медиков за ненадлежащее оказание медицинской помощи пациентке.
В декабре 2022 г. суд вынес обвинительный приговор в отношении Константина Ткача, признав его виновным в халатности по ч. 1 ст. 293 УК РФ и приговорив к штрафу в 80 тыс. руб. Суд счел, что халатность подсудимого повлекла невозможность в рамках предварительного следствия по возбужденному уголовному делу по признакам преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 109 УК РФ по факту ненадлежащего оказания медпомощи Л., повлекшего ее смерть, достоверно и доказательно установить причину смерти, а также причинно-следственную связь между действиями или бездействием медработников и ее смертью и, как следствие, невозможность привлечь к уголовной ответственности виновных. Осужденный был освобожден от назначенного наказания в связи с истечением сроков давности уголовного преследования.
Далее апелляция незначительно изменила обвинительный приговор, исключив из описательно-мотивировочной части указание на Приказ Минздрава России от 15 апреля 2021 г. № 352н «Об утверждении учетных форм медицинской документации, удостоверяющей случаи смерти, и порядок их выдачи». Кассация поддержала выводы нижестоящих судов.
Доводы защитника в Верховном Суде
В кассационной жалобе в Верховный Суд адвокат АП Ростовской области Лев Кузьменко обжаловал эти судебные решения, требуя прекратить дело в связи с отсутствием в действиях Константина Ткача состава преступления.
Как указал защитник, судом первой инстанции было установлено, что при вскрытии трупа Л. и при составлении протокола патологоанатомического исследования, а также при выдаче медицинского свидетельства о ее смерти осужденный выступал в качестве рядового врача-патологоанатома, в должностные обязанности которого не входят организационно-распорядительные либо административно-хозяйственные функции, т.е. на момент выполнения вышеуказанных действий Константин Ткач не был должностным лицом, в связи с чем он не был субъектом преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 293 УК РФ. Адвокат добавил, что апелляция, исключив из приговора ссылку на Приказ Минздрава № 352н, тем самым исключила основания для признания протокола патологоанатомического исследования трупа Л. и свидетельства о ее смерти официальными документами, без которых действия (бездействие) подзащитного не могут быть квалифицированы как должностное преступление. Кассатор также отметил, что свидетельство о смерти Л., на которое суд первой инстанции сослался в своем приговоре, признавая его официальным документом, в судебном заседании не исследовалось и не обозревалось, поэтому оно не могло лечь в основу обвинительного приговора.
Лев Кузьменко добавил, что причинно-следственная связь между нарушениями, допущенными медиками при лечении Л., и наступившими последствиями в виде ее смерти проведенными по делу экспертизами не установлена, невозможность привлечения к уголовной ответственности врачей, допустивших нарушения при оказании медпомощи пациентке, может быть обусловлена также иными обстоятельствами, к которым Константин Ткач не имеет никакого отношения.
По мнению адвоката, обвинительный приговор основан на предположениях, а основным доказательством, подтверждающим вину его подзащитного в инкриминируемом деянии, является заключение эксперта о том, что ввиду допущенных нарушений невозможно установить причину смерти Л. и наличие причинно-следственной связи между нарушениями, допущенными медиками при лечении больной, и ее смертью. Однако в материалах дела имеются полностью противоположные ему другие заключения двух комиссионных экспертиз, согласно которым причина смерти Л. установлена и полностью соответствует диагнозу, отраженному Константином Ткачом в протоколе патологоанатомического вскрытия последней, а также не установлено наличие причинно-следственной связи между нарушениями, допущенными медиками, и смертью пациентки ввиду ее отсутствия.
ВС прекратил дело в связи с отсутствием состава преступления
Изучив доводы жалобы, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда напомнила, что в рамках ч. 1 ст. 293 УК РФ уголовная ответственность наступает при неисполнении или ненадлежащем исполнении должностным лицом своих обязанностей из-за недобросовестного или небрежного отношения к службе, если это повлекло причинение крупного ущерба или существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества и государства. ВС также пояснил, что понимать под существенным нарушением прав и законных интересов граждан или организаций в результате совершения такого преступления. При оценке существенности вреда нужно учитывать степень отрицательного влияния противоправного деяния на нормальную работу организации, характер и размер понесенного ею материального ущерба, число потерпевших граждан, тяжесть причиненного им физического, морального или имущественного вреда.
В рассматриваемом случае, заметил ВС, суд первой инстанции, указывая, что действиями подсудимого были существенно нарушены права и законные интересы родственников Л., в своем приговоре не указал, какие именно реальные, объективно подтвержденные доказательствами, негативные для потерпевших и для государства последствия повлекли действия осужденного; в чем конкретно выразилась существенность нарушения их прав; при этом суд не разграничил и не дал оценку действиям осужденного как должностного лица с профессиональным проступком. Также суд счел, что результатами ненадлежащего исполнения обвиняемым своих должностных обязанностей явились невозможность в рамках возбужденного уголовного дела установить причинно-следственную связь между действиями (бездействием) медработников, проводивших лечение Л., и неблагоприятным исходом в виде смерти пациентки и, как следствие, невозможность привлечения к ответственности виновных лиц. «Однако каких-либо объективных данных, свидетельствующих о том, что причиной смерти Л. явились именно неправильные действия лечащих ее врачей; что в реальности имелись основания для привлечения их к уголовной ответственности по факту ненадлежащего оказания Л. медицинской помощи, судом установлено не было и из материалов уголовного дела не усматривается», – указала Судебная коллегия.
Так, из показаний Константина Ткача, данных как в ходе предварительного расследования, так и в суде, следует, что он производил вскрытие Л. и что, действительно, полость черепа умершей не вскрывалась, поскольку не было никакой мозговой симптоматики, а была явная дыхательная и почечная недостаточность. Кроме того, подсудимый утверждал, что у Л. имелась двусторонняя полисегментарная гнойная с апцедированием пневмония с дыхательной недостаточностью, что и стало причиной смерти больной. Эти показания ни в ходе предварительного расследования, ни в ходе судебного разбирательства опровергнуты не были. При этом из показаний потерпевшего Л. и материалов дела следует, что хотя уголовное дело по факту ненадлежащего оказания медпомощи Л. и было возбуждено по ч. 2 ст. 109 УК РФ, однако постановлением следователя от 17 марта 2022 г. оно было прекращено в связи с отсутствием в действиях врачей состава преступления.
Как заметил ВС, делая вывод о наличии причинно-следственной связи между действиями обвиняемого и наступившими последствиями в виде нарушения прав и законных интересов потерпевших (родственников умершей), суд сослался на выводы заключения эксперта от 28 января 2022 г., согласно которым допущенные патологоанатомом нарушения требований Приказа Минздрава № 354н при проведении патолого-анатомического вскрытия Л. не позволяют достоверно и доказательно подтвердить (установить) причину смерти последней, а также установить причинно-следственные связи между действиями (бездействием) медиков и смертью пациентки. Признавая недопустимыми доказательствами заключение комиссионной судебно-медицинской экспертизы от 30 апреля 2021 г. и заключение дополнительной комиссионной судебно-медицинской экспертизы от 22 июня 2021 г., согласно которым причина смерти Л. установлена и соответствует диагнозу, отраженному Константином Ткачом в протоколе патологоанатомического вскрытия, и при этом не усматривается наличие прямой причинно-следственной связи между нарушениями, допущенными медицинскими работниками и наступлением смерти Л., суд сослался на то, что нарушения, допущенные при производстве патологоанатомического вскрытия умершей, не отражены в вышеуказанных экспертизах. Он также счел, что компетентность экспертов документально не подтверждена и может быть подвергнута сомнению, что в распоряжении экспертов, проводивших повторную экспертизу, имелось заключение первичной экспертизы, выводы которой хотя и не учитывались, но были изучены при проведении экспертизы.
«Вместе с тем каких-либо обстоятельств, предусмотренных ст. 75 УПК РФ, на основании которых суд сделал вывод о недопустимости названных заключений экспертов, в приговоре не приведено; притом что само по себе наличие противоречий между выводами различных экспертиз влечет за собой лишь необходимость дачи судом оценки представленным доказательствам, но не признание какого-либо из них недопустимым. Кроме того, Судебная коллегия обращает внимание на то, что в выводах заключений вышеуказанных экспертиз не имеется каких-либо противоречий, так как первые две экспертизы пришли к одному и тому же выводу относительно причины смерти Л., а третье заключение, которое было принято судом как допустимое доказательство, не опровергло выводы первоначальных экспертиз, а лишь указало на невозможность достоверно и доказательно подтвердить (установить) причину ее смерти», – заметил Верховный Суд.
Он добавил: выводы суда о том, что в сложившейся ситуации были основания для привлечения медработников к уголовной ответственности по факту ненадлежащего оказания медпомощи Л.; что ненадлежащее исполнение Константином Ткачом своих должностных обязанностей препятствовало установлению виновности указанных лиц; что в результате действий патологоанатома, в совершении которых он признан виновным, наступили вредные последствия для родственников покойной и что между этими действиями осужденного и наступившими последствиями имеется причинно-следственная связь, не подтверждаются исследованными в судебном заседании доказательствами и носят исключительно предположительный характер.
Помимо этого суд также не дал надлежащей оценки и тому обстоятельству, что Константин Ткач производил вскрытие трупа Л. не как должностное лицо, т.е. как заместитель директора по медицинской части ГПАБ в Новочеркасске, а как рядовой врач-патологоанатом. В свою очередь, дальнейшая передача трупа Л. ее родственникам и выдача им свидетельства о ее смерти были совершены подсудимым без какого-либо нарушения закона и в соответствии с должностными инструкциями. В связи с этим ВС отменил обвинительный приговор и последующие судебные акты в отношении Константина Ткача и прекратил дело в отношении него в связи с отсутствием состава преступления.
Комментарий защитника
В комментарии «АГ» адвокат Лев Кузьменко сообщил, что с момента возбуждения этого уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 293 УК РФ, а также при дальнейшем рассмотрении дела судами первой, апелляционной и кассационной инстанций линия защиты доверителя строилась на том, что при вскрытии трупа Л. и составлении протокола патологоанатомического исследования ее трупа, а также при выдаче медицинского свидетельства о смерти заместитель директора по медицинской части ГПАБ г. Новочеркасска Константин Ткач выступал в качестве врача-патологоанатома, в должностные обязанности которого, установленные соответствующей должностной инструкцией, не входят организационно-распорядительные, административно-хозяйственные функции.
«То есть на момент выполнения вышеуказанных манипуляций подзащитный не был должностным лицом, в связи с чем он не являлся субъектом преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 293 УК РФ, что полностью согласовывалось с позицией, отраженной в Постановлении Пленума ВС РФ от 16 октября 2009 г. № 19 “О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий”. Кроме того, как в предъявленном следственными органами Константину Ткачу обвинении, так и в состоявшихся судебных решениях описание общественно опасных последствий у стороны защиты вообще вызывало недоумение: “отсутствие возможности в рамках предварительного следствия по уголовному делу, возбужденному по факту ненадлежащего оказания медицинской помощи Л., повлекшего смерть последней, достоверно и доказательно подтвердить (установить) причину смерти Л., установить причинно-следственные связи между действиями (бездействием) медицинских работников и неблагоприятным исходом смерти Л. и, как следствие, невозможность привлечь к уголовной ответственности виновных лиц”. Дело в том, что невозможность привлечения к уголовной ответственности врачей, допустивших нарушения при оказании медпомощи Л., в ходе расследования уголовного дела была обусловлена иными обстоятельствами, к которым Константин Ткач как врач-патологоанатом и заместитель директора по медицинской части ГПАБ г. Новочеркасска не имел никакого отношения», – подчеркнул он.
По словам адвоката, приговор и последующие судебные решения были основаны на предположениях, а согласно п. 4 ст. 14 УПК РФ обвинительный приговор не может быть основан на предположениях. «Также стороной защиты обращалось внимание на то, что в материалах дела имелись заключения двух комиссионных экспертиз, согласно которым причина смерти Л. установлена и полностью соответствует диагнозу, отраженному Константином Ткачом в протоколе патологоанатомического вскрытия последней. Кроме того, также не установлено наличие причинно-следственной связи между допущенными медицинскими работниками нарушениями и смертью Л. ввиду ее отсутствия, которые как следственным органом, так в последующем и судами первой, апелляционной и кассационной инстанций при вынесении судебных решений о виновности Ткача в инкриминируемом ему деянии были попросту проигнорированы в нарушение требований закона. Все обвинение строилось на заключении ведомственной экспертизы экспертного центра СК России, которое изначально было порочно ввиду множества грубейших нарушений, допущенных как при ее назначении, так и при ее проведении, о чем сторона защиты постоянно указывала при обжаловании принимаемых судами по делу решений», – рассказал он.
Как отметил защитник, принятое Верховным Судом окончательное решение по делу об отсутствии в действиях Константина Ткача признаков инкриминируемого ему преступления подтвердило правильность позиции, избранной стороной защиты изначально еще на стадии предварительного расследования. «Надеюсь, что позиция ВС РФ, высказанная им по этому делу, будет услышана и учтена нижестоящими судами при рассмотрении иных уголовных дел данной категории, что будет способствовать соблюдению законности и справедливости при принятии итоговых решений по данным делам. В настоящее время идет работа по реабилитации моего подзащитного», – заключил Лев Кузьменко.
Эксперты высоко оценили выводы Верховного Суда
Заместитель председателя КА «Нянькин и партнеры» Алексей Нянькин полагает, что определение ВС РФ обнажило целый ряд проблем, возникающих при возбуждении и расследовании ятрогенных преступлений, определении специальной правосубъектности лиц, подлежащих привлечению к уголовной ответственности за совершение должностных преступлений, а также разрешении вопросов процессуального характера, к которым относится мотивированность признания доказательства недопустимым. «В отмененных ВС судебных актах в полной мере проявился существенный перекос правосудия в пользу обвинения, когда при недоказанности целого ряда обстоятельств, подлежащих установлению по делу, суд первой инстанции решил во что бы то ни стало проигнорировать положения ст. 14, 302 УПК РФ, постановив обвинительный приговор. Наиболее очевидной выглядит ошибка в определении специальной правосубъектности врача-патологоанатома, проводившего вскрытие. Несмотря на занимаемые им должности, при осуществлении врачебной деятельности врач, безусловно, не мог быть наделен распорядительными, управленческими или административно-хозяйственными функциями, а действовал исключительно в рамках компетенции врача и на основании порядков и стандартов, утвержденных для данного вида врачебной деятельности профильным министерством», – пояснил он.
Также, добавил эксперт, ВС справедливо заметил, что неопределенные последствия действий или бездействия врача не могли получить оценку как «существенно нарушившие охраняемые законом интересы прав и интересов граждан, общества и государства». «Допустимым такой вывод мог бы быть, если бы по расследуемому в отношении врачей уголовному делу был постановлен обвинительный приговор, вступивший в законную силу. И этим приговором был бы установлен факт ошибки патологоанатомического заключения либо его заведомо ложный характер. Этого установлено не было, следовательно, изначально уголовное дело по ст. 293 УК РФ возбуждалось на предположениях», – пояснил адвокат.
По его мнению, вопрос оценки допустимости заключения экспертов как доказательства также справедливо был поднят в определении Суда. «При наличии противоречивых выводов имеющихся в деле заключений экспертов суд первой инстанции “пошел по пути наименьшего сопротивления”, признав недопустимым доказательством заключения эксперта, противоречащие версии обвинения, тогда как должен был либо назначить дополнительную либо повторную экспертизу, либо дать им оценку в совокупности с иными доказательствами по делу. Сложность в расследовании и судебном рассмотрении такого рода уголовных дел неоднократно отмечалась как адвокатским сообществом, так и признается следственными и прокурорскими органами. При этом тяга любую врачебную ошибку либо несоответствие в установленных Минздравом порядках или стандартах перевести в плоскость уголовных правоотношений чаще всего основана на субъективной оценке личности лица, в отношении которого осуществляется уголовное преследование», – полагает Алексей Нянькин.
Медицинский адвокат КА «Правовая политика» Ирина Гриценко отметила, что в определении Верховного Суда наиболее наглядно продемонстрирована основная проблема нашего времени, а именно немотивированность приговора суда первой инстанции. «Суд, применяя квалификацию ст. 293 УК РФ, не указал в мотивировочной части, в чем выразилось существенное нарушение прав и законных интересов родственников и, что еще более важно, какими доказательствами это подтверждается. В “медицинских делах” доказательственная база, выраженная в письменных доказательствах, имеет огромное значение, так как установление фактов производится на основании записей в медицинских картах, заключениях экспертов или ненормативных актах государственных органов. Сделанный первой инстанцией вывод о предположительном нарушении прав родственников в части того, что впоследствии стало невозможным установить причину смерти пациента, является исключительно предположением следствия и суда. Никаких реальных доказательств в материалах дела ВС не усмотрел», – заметила она.
Адвокат обратила внимание на еще один «злободневный факт»: наличие в деле нескольких противоречащих друг другу экспертиз. «С точки зрения защиты суды часто уклоняются от признания экспертиз, которые свидетельствуют о невиновности, тем самым нарушая право на беспристрастное рассмотрение дела судом. ВС еще раз указал на недопустимость отказа в признании экспертизы надлежащим доказательством в силу нелогичных и абсолютно формальных ссылок суда первой инстанции», – указала Ирина Гриценко.